Игорь Гамаюнов - Именем закона. Сборник № 2
Вновь колко сжала горло обреченность. Быстрее бы… Гараж был ангажирован Левой у директора местного ресторанчика, кормившегося на браконьерской рыбке и икре с самого начала «предприятия». Крепкий гаражик, снабженный тремя внутренними замками повышенной секретности; литыми, будто чугунными, воротами; оформленный дальновидно на дядю директора — инженера, вышедшего на пенсию, — то есть человека с нейтральным, неассоциативным общественным статусом… Конспиративную цепочку Матерый просчитал точно: бармен, правая рука директора, в случае возникающих у шефа неприятностей, оперативно связывался с шестеркой Матерого, и, пока милиция выходила бы извилистыми путями на гаражик, содержимое бы его перебазировалось. Директору тоже внушили: горишь, гори один. Купил икру или рыбу случайно, продавца помню смутно: лысый, в очках. Чистосердечное признание — штука хорошая, но учти: идешь на срок в одиночку — часть первая; с компанией — вторая, а то и третья.
Закрыв гараж, Матерый снял номера с машины в поросшем кустарником закутке возле гаражей и, достав лопату, закопал их. Номера «светились», долой! Рукастый Толик-мастер отштампует новые, а техпаспорта Прогонов рисует как дружеские шаржи.
Взглянул на часы. По времени он укладывался точно, несмотря на проделанный крюк к Азову… Успел. До Москвы — рукой подать, а там — первый же телефон, контрольный звонок Леве: «Привет. На уху есть…» Он выехал на магистраль. И прислушался к себе, к неприятному, тягостному чувству, непонятно отчего крепнувшему с каждой минутой… Впервые оно пришло к нему, когда выезжал из Ростова. Будто следил за ним некто всевидящий и коварный. Нервы? Здоровая настороженность? Или смертельно устал?
Попытался вспомнить цифры новых номеров; не вспомнил. Стянув зубами перчатки, бросил их на сиденье, прошептал, успокаивая себя: не психуй, если бы что — брали бы у гаража, на горячем. Однако тревога не отпускала. Тренированное чутье словно талдычило: не так что-то, что-то не так…
— Черт! — не удержался он. — Отпусти… Всю жизнь меня крутишь; я-то знаю: есть ты… Ну, отпусти! Сыграй на руку, хоть не из твоей я гвардии, не люблю тебя…
Обновленное свежим асфальтом шоссе полилось под колеса туго, широко и свободно.
Двое в форме. ГАИ. Полосатый жезл, белые перчатки… Машины рядом нет. Останавливают… Проскочить? Сзади — лабух в желтых «Жигулях», догонит навряд ли… Эх, рация у них…
Тормознем. Наверняка не по нашу душу, так захват не производится. Хотя… В любом случае — попросят подвезти. По выражениям лиц видно. Чуть проедь… Вот. «Вальтер» из-под сиденья под ногу, предохранитель спусти… Безразличие, легкая усталость… Зеркало подправь — один сзади сядет, горло пережмет, если всерьез это… Не по-хозяйски бредут, семенят, как фрайера, вприпрыжку… Лейтенант и сержантик. Ну, рожи! Лимитчики? Первый, лейтенант, еще ничего так, а… Ну-ка соберись. Не по этим ли сволочам тревога тебя ела? Напрягись, как струна; не ублажай душу, что без груза; номера — липа, техпаспорт — липа… Матерый приспустил стекло.
— До поста довезешь? — наклонившись, спросил лейтенант — молодой приземистый парень с рысьими, зеленоватыми глазами.
— Можно.
Уселись. Лейтенант — на переднее сиденье, сержант — позади. Чем-то они не нравились ему, эти милиционеры. Было в них что-то неестественное, шедшее от примет даже внешних: дурноватое, чуть отекшее лицо лейтенанта — без режима живет, разбросанно; а сержант — жесткий мужик, таких на плач и сердобольность не прикупишь — только силой, властью. И озабочен сержант как-то мрачно, целеустремленно, до ломоты в скулах.
Нет, не гаишники они… Может — оперы? Тоже нет. У оперов — печать на печати, сразу видать… Да и не стали бы оперы вымученных сюжетов накручивать, взяли бы на посту, чего мудрить? А может, ряженые? Похоже! Деньги… Везу деньги. У гаража выследили и, пока копался там, чуток опередили. Кто-то навел, значит. Так. Сейчас я еще вполоборота к тому, «сержанту», сейчас не его момент, опасно, а их капитально насчет меня предупредили! Стало быть, ждут, когда отвлекусь. Тут — нож в спину, молодой сразу к рулю потянется, если тронуться успею — скорость мала, но все же… Но кто знал, что с деньгами я буду? Друзья восточные? Так они же и отстегивали, им не резон… Левка? Но ведь ему же деньги везу… Неужели нервы? Спокойно. Попроси «сержанта» дверцу покрепче захлопнуть — и газу резко, вот так. А, не готовы были? Ну, теперь давайте, теперь если имелась схема, то она сломана: на спидометре — сорок, шестьдесят, восемьдесят… поздно! На ходу кончать — риск. Четвертая передача. Упущен момент, сявки. А «сержант» думает… Боковым зрением Матерый наблюдал за ним в зеркало.
«Лейтенант» с угрюмой сосредоточенностью смотрел куда-то вдаль. Руки его, лежавшие на коленях, были явно напряжены. Жезл он положил на сиденье рядом с дверцей.
Губы «сержанта» шевельнулись… молчит, подбирает слова.
— Слышь, может, до поста сойдем? — неуверенно спросил он «лейтенанта». — А то вдруг — начальство? Проверка сегодня… Переждем, а? Сколько времени-то натикало?
«Лейтенант» оголил кисть. Часы «Ориентил» — массивные, с уймой красивеньких излишеств, — шантрапа такие любит, «хапужные» часы — мясников, кладбищенских деятелей, автослесарей — словом, удачливых кусочников, на мелких точках подворовывающих, знак их касты; но часы — ладно, а татуировочка вот у тебя на запястье, дружок любезный…
Заплясали мысли, встраивая фрагмент татуировки в известные схемы… Есть! Не ошибка молодости, не любительщина армейская или флотская, не блатная даже, а с «кичи», в тюряге наколот этот крест, обвитый змеей; ряженые!
— Вот тут тормозни, — произнес «лейтенант» сдавленно.
Матерый принял вправо.
Рука «сержанта» скользнула под полу кителя.
Резко пошла вниз стрелка спидометра.
«Лейтенант» инстинктивно подался ближе к рулю.
Сзади блеснула сталь лезвия.
Матерый с силой вдавил педаль тормоза в пол.
«Лейтенант», растопырив руки, всем телом навалился на «торпеду». Фуражка слетела с его головы. В то же мгновение Матерый, распахнув дверцу, выбросился наружу. Нож вонзился в край клавиши звукового сигнала, соскочив затем в паз поперечины. Резкий, внезапный звук оглушил; по лицам «милиционеров» скользнули испуг и растерянность. Матерый тоже замешкался, но лишь на секунду, а потом увидел как бы все сразу: лес по обочинам, жало лезвия, плотно застрявшее в пластмассе; ошеломленных, торопливо соображающих «гаишников», сзади — далекое желтое пятнышко приближающихся «Жигулей», пустую встречную полосу, мушку «вальтера» — и когда он его выхватить-то успел…
Выстрел прозвучал негромко и безобидно, будто хлопнули в ладоши. На лбу у «сержанта» словно раздавили клюкву. Закатились глаза, открылся рот, обнажив редкие, прокуренные зубы; и устало, как после тяжкой работы, он отвалился спиной назад.
«Чехлы менять — точно», — рассудил Матерый, целясь в «лейтенанта». Тот громко икнул от ужаса. Рука его, потянувшаяся было за пазуху, застыла в воздухе, как бы сведенная параличом.
— Будешь вести себя хорошо, эта штука не выстрелит, — процедил Матерый, усаживаясь за руль и вытаскивая из него нож.
Желтые «Жигули» пронеслись мимо. Проводив их взглядом искоса, Матерый тронулся следом. «Лейтенант» дрожал, затравленно глядя на него. Шептал как заклинание:
— Не убивай… только не…
Приметив ближайший съезд в лес, Матерый свернул с дороги. Брезгливо отпихнул потянувшегося к рулю «лейтенанта», почувствовавшего, видимо, недоброе в таком маневре.
— Не дергайся, гнида…
Остановился на краю поляны, куда вывела узенькая лесная тропка, окаймленная почернелым, истаявшим снегом.
— Ну, — вновь направил пистолет на ряженого, — теперь говори: кто, что, как, почему…
— Левка это… — прозвучал едва слышный ответ. — Левка. Ростовские мы…
— Ростовские, псковские… Что — Левка?! Концы резать хотел?
— Не знаю… Мы — нанятые, бойцы; я, он… — Опасливо зыркнул на мертвеца. — Равелло послал, он у нас пахан. Подсобите, сказал, человеку. Он заплатит. Левка, значит. Ну, мы сюда, в стольный град. Свиделись. Десять кусков за тебя посулил. С монетами ты, знаю. Там, у гаража, тебя ждали, но там стремно показалось. Ну, пока разгружался ты, Левка сюда нас довез, а сам в город подался.
— Ну, кончили бы меня, — равнодушно кивнул Матерый. — Дальше?
— Тачку в ельник, деньги к Левке… Он нам свои колеса оставил — неподалеку тут, в лесу… Показать?
— Не надо. Лева ждет?
— Сегодня, — с готовностью пояснил «лейтенант», не отрывая взгляд от пистолета, — в девять часов, вечером…
— Дома у себя?
— Ну да!
— Предварительно звонить надо?
— Не… Подъезжаем на хату, расчет — и разбежались.
— А ежели без расчета?.. И привет Леве?
— Ты что! Петля! Равелло удавит… Мы ж блатные, закон понимаем…
